Неточные совпадения
Знаменитый доктор, не старый еще, весьма красивый
мужчина, потребовал осмотра
больной.
— Боюсь — влопается она в какую-нибудь висельную историю. Познакомилась с этим, Иноковым, когда он лежал у нас
больной, раненый.
Мужчина — ничего, интересный, немножко — топор. Потом тут оказался еще один, — помнишь парня, который геройствовал, когда Туробоева хоронили? Рыбаков…
— На сколько человек построен зàмок? — спрашивал англичанин. — Сколько заключенных? Сколько
мужчин, сколько женщин, детей? Сколько каторжных, ссыльных, добровольно следующих? Сколько
больных?
В отправлявшейся партии было 623
мужчины и 64 женщины: всех надо было проверить по статейным спискам, отобрать
больных и слабых и передать конвойным.
Сравнительно с
мужчинами они выглядят в большинстве
больными и старухами, и приходится верить здешним чиновникам и поселенцам, которые жалуются, что с севера всякий раз присылают им одних только «завалященьких», а молодых и здоровых оставляют себе.
Силы наши восстанавливались очень медленно. Обе старушки все время ходили за нами, как за малыми детьми, и терпеливо переносили наши капризы. Так только мать может ходить за
больным ребенком. Женщины починили всю нашу одежду и дали новые унты,
мужчины починили нарты и выгнули новые лыжи.
А если
мужчина мне совсем не нравится, — правда, бывают чересчур уж гадкие, — я всегда могу сказаться
больной, и вместо меня пойдет какая-нибудь из новеньких…
Женские руки доделали то, чего не умел устроить Гордей Евстратыч при всем желании угодить
больному; женский глаз увидел десятки таких мелочей, какие совсем ускользают от
мужчины.
Весёлое солнце весны ласково смотрело в окна, но жёлтые стены больницы казались ещё желтее. При свете солнца на штукатурке выступали какие-то пятна, трещины. Двое
больных, сидя на койке, играли в карты, молча шлёпая ими. Высокий, худой
мужчина бесшумно расхаживал по палате, низко опустив забинтованную голову. Было тихо, хотя откуда-то доносился удушливый кашель, а в коридоре шаркали туфли
больных. Жёлтое лицо Якова было безжизненно, глаза его смотрели тоскливо.
Отдохновение было ей необходимо: двенадцать дней такой дороги, почти без сна и пищи, и целый день таких душевных мучительных волнений могли свалить с ног и крепкого
мужчину, а мать моя была
больная женщина.
Те догадались, что он немой. «Ничего, — говорят, — ничего, раб божий, не благодари нас, а богу благодарствуй», — и стали его вытаскивать из повозки —
мужчины под плечи и под ноги, а женщины только его слабые ручки поддерживали и еще более напугались страшного состояния
больного, потому что руки у него в плечевых суставах совсем «перевалилися» и только волосяными веревками были кое-как перевязаны.
Настает время обеда. Являемся, садимся за стол — все честь честью, — и хозяева с нами: сам Холуян,
мужчина, этакий худой, черный, с лицом выжженной глины, весь, можно сказать, жиляный да глиняный и говорит с передушинкой, как будто
больной.
Больных в лечебнице было немного: одиннадцать
мужчин и три дамы.
Вы все здесь, семь, восемь здоровых, молодых
мужчин и женщин, спали до десяти часов, пили, ели, едите еще и играете и рассуждаете про музыку, а там, откуда я сейчас пришел с Борисом Александровичем, встали с трех часов утра, — другие и не спали в ночном, и старые,
больные, слабые, дети. женщины с грудными и беременные из последних сил работают, чтобы плоды их трудов проживали мы здесь.
У
мужчин замечается тот же видимый фатализм; но это опять [не фатализм веры, а фатализм отчаяния:] так,
больной, убежденный в неизбежной близкой смерти и потерявший доверенность к лекарям, не хочет принимать лекарства.
Большинство
больных принадлежит к юношескому и среднему возрасту;
мужчины подвержены этой болезни несколько чаще женщин…
«Знаменитый доктор, — рассказывает Толстой, — не старый, еще весьма красивый
мужчина, потребовал осмотра
больной Кити.
Но вот история одного из
больных, которым Фелейзен привил рожу: «Двадцатилетний
мужчина последние двенадцать лет страдает волчанкою и много раз перенес рожу».
Пациенток на этот раз в приемной было особенно много. Вся мебель была занята. Один
мужчина сидел даже на рояле. Прием
больных начался в десять часов. В двенадцать доктор сделал перерыв для операции и начал снова прием в два. Марусина очередь настала только тогда, когда было четыре часа.
— Все
мужчины, без всяких исключений!
Больные и старые, — все равно. Все должны отправиться сегодня ночью. Предлагаю вам, граждане, к одиннадцати часам ночи собраться к кофейне Аврамиди. Должны явиться все записанные, под страхом революционной ответственности.
— На окопные работы, по советскому декрету, отправляются
мужчины только до пятидесяти лет, здоровые. А здесь есть
больные, старики.
Ничего!.. Она должна быть выше всего этого. Сколько она видела уже всяких
больных,
мужчин обнаженных… К ней ничего не пристанет.
Через три дня мы пришли в Маймакай. Город был битком набит войсками и бежавшими из деревень жителями. Жутко было войти в фанзу, занятую китайцами. Как разлагающийся кусок мяса — червями, она кишела сбитыми в кучу людьми. В вони и грязи копошились
мужчины, женщины и дети, здоровые и
больные.
Она не узнавла окружающих ее родных, не исключая и сестры Зины, с которой, между тем, в ее отсутствии вела долгие разговоры, предостерегая ее от коварства
мужчин и восхваляя, как исключение, своего Осю. С последним
больная тоже вела оживленные беседы.
Женщина вздрогнула. Испуганными глазами взглянула она на
больную девочку, потом перевела взгляд на обоих
мужчин и громко зарыдала.